Бабский мотив [Киллер в сиреневой юбке] - Иоанна Хмелевская

— Она подходит? — спросил Гурский.

Бежан покачал головой:

— Никак. Даже если в тихом омуте.., и так далее, уровень у неё не тот, до подзаборной канавы ей далеко. Ты сравни: Борковский и Выдуй!

— Но чтобы такое совпадение имён и фамилий? — поморщился Гурский.

— После двух Борковских я уже ничему не удивлюсь. Предположим, это не та Уля, не вторая жена Борковского, а какая-нибудь там Бяласик.

И при этом Кордуля или даже.., о! Евлалия! Умом на уровне Фели и Выдуя. И что, неужели она выдумала такую интригу?

— Может, ею кто-нибудь руководил, — упорствовал Роберт.

— То есть все то же самое: придётся искать не врага Фели, а врага Борковской. Ведь уже ясно, что представления устраивала Феля, а Выдуй говорит, что по чьему-то заказу…

— А Уля посредничала….

— Если даже и нет, то Уля — единственный человек, который может знать больше. Из рассказов про сцену в «Макдоналдсе» получается, что Уля эту шутницу удерживала и усмиряла. Скажем так: заказчик хотел завершить кампанию по травле, а Феле развлечение понравилось, и она решила играть до конца, к отчаянию подруги. Встречались они украдкой…

— Интересно, почему? Ведь знакомы были давно. Учительница видела их вместе, тогда они своей дружбы не скрывали. И что потом? Враг Барбары Борковской — велел им порвать все контакты? И кое-что ещё…

— Ну? — поторопил Бежан, потому что Роберт задумчиво умолк.

— Это, наверное, не имеет смысла, — неуверенно протянул тот, — но у меня перед глазами стоят фотографии места преступления. Этот пиджак, который нам Выдуй показывал… Она была в брюках и в одной шёлковой блузке, сейчас ноябрь, а не июль. Я, конечно, не знатный модельер, но пиджак, похоже, парный к брюкам…

Почему она его не надела?

— Потому что на нем пятно.

— Так за каким чёртом она выбрала брюки от костюма?

— Так я же и говорю, что полная дурость получается, — терпеливо сказал Бежан. — Но что касается пиджака, тут ты прав, надо его в лабораторию отправить, что-нибудь нам про него скажут. Позвони-ка ты Забую, пусть везёт этого пьянчужку обратно, предоставит ему наливаться русской водкой, а сам ищет какие-нибудь ключи.

И огнестрельное оружие. Я ему дошлю вдогонку ордер на обыск, но лучше, если он сразу же начнёт искать, пока Выдуй недееспособен.

За пять минут Гурский решил вопрос об ордере на обыск, после чего вернулся к разговору.

— А та Уля… — начал он с отвращением.

— Хватит с нас! — перебил подчинённого Бежан. — Давай третью версию разрабатывать — роман Борковского с секретаршей, нынешней женой. У новой жены, по слухам, была подруга — некая Зеня из бухгалтерии…

— Из чего следует, что нужно собирать сплетни на работе?

— И поговорить с Борковскими. Но не вместе. Отдельно. Ещё рано, Борковский на работе, жена, может быть, дома, обед варит. Навещу-ка я её, а ты лети в его контору и отыщи Зеню из бухгалтерии…

У моей калитки остановилась какая-то незнакомая женщина. Увидела я её, потому что собралась побаловаться чайком и торчала у окна, поджидая, когда закипит чайник. Женщина посмотрела на дом, потом внимательно огляделась вокруг, особенно долго разглядывая иву. После чего позвонила у калитки.

На коварную преступницу незнакомка не походила, поэтому я впустила её, с тревогой вспоминая, не случилось ли мне договориться об очередном интервью, а потом забыть об этом насмерть. Нет, все-таки не было такого, потому что совесть меня не мучила.

Женщина поднялась на крыльцо, и я открыла дверь.

— Что вам угодно?

— Меня зовут Барбара Борковская, — спокойно сказала женщина. — Эта фамилия вам ни о чем не говорит? Меня вроде как застрелили где-то под вашим забором.

— А-а-а! — обрадовалась я. — Ну да, вон там, под ивой! Проходите же!

Уже один её визит был самой настоящей сенсацией: не каждый день к вам домой заявляются жертвы убийства. Я подумала, что Мартуся станет локти себе кусать, что не приехала сегодня, но ведь не могу же я просить покойницу остаться у меня на ночь.

Страшно заинтригованная, я провела Борковскую в гостиную.

— Можно мне вас кое о чем спросить? — осведомилась она, присев у стола. — Насколько я знаю, меня подозревают в совершении этого убийства, и я хотела бы разобраться в ситуации.

Вы мне поможете?

— С величайшим удовольствием, — ответила я не задумываясь. — Но только я надеюсь на взаимную услугу в виде подробного рассказа. Так что вы хотите узнать?

— Она звонила вам с просьбой дать интервью?

— Звонила.

— И что говорила?

— Глупости, — отрубила я и потянулась за сигаретами. — Я, разумеется, спросила, на какую тему интервью, она сначала сказала, что о писательском процессе, но я отказалась. Тогда она завела пластинку про телевидение, что рассердило меня ещё больше. И наконец, она заявила, что мы будем говорить о детективах, я окончательно взбесилась, но она оказалась жутко настырной и намекнула, что у неё есть очень интересная история про каких-то уголовников. После чего назначила день и час, добавила. Что с ней приедет фотокорреспондент, и на этом наша очаровательная беседа закончилась.

Барбару Борковскую слегка передёрнуло, что меня вовсе не удивило. В конце концов, навязчивая кретинка действовала под её именем! Зато какой-то уголок моего сознания удивился, почему это мы с ней уселись за обеденным столом, словно собрались пообедать, вместо того чтобы устроиться на диване перед журнальным столиком. Неужели я в спешке посадила её на первое попавшееся место?

Пересаживать гостью я не стала, чтобы не спугнуть.

— Ужасно, — сказала Борковская. — И она представилась мною?

— Правильно. Именем и фамилией.

— Как обычно. Но ведь… Она что же, пришла сюда пешком?

— Ничего подобного, она приехала на автомобиле, о чем рассказала полицейская собака, которой я полностью доверяю. А почему вы ничего об этом не знаете? Ведь вас уже должны были допросить!

Борковская покачала головой:

— Подозреваемому ничего не рассказывают. Формально меня допрашивали как свидетеля, но фактически как подозреваемую. Я сама тоже ничего на их месте не стала бы рассказывать. Как правило, надо избегать раскрытия подозреваемым даже мельчайших фактов, потому что, если окажется, что подозреваемый что-нибудь знает, он должен сказать, откуда ему эти факты известны.

Бывает, что из-за одной мелочи меняется направление всего следствия. Как я вам уже сказала, я хочу разобраться. Эта женщина приехала сюда не сама. Кто её привёз?

— Не знаю.

— Но ведь это было перед вашими окнами!

— Совершенно верно. Но я находилась в другой части дома. Я вообще не видела улицы, живая изгородь её заслоняет.

Борковская с минуту смотрела на меня, словно проверяя мою правдивость.

— А другие?.. Не может быть, чтобы никто ничего не видел!

— Ну, все не так плохо, — утешила я её и рассказала про соседку с её туей и про машину с блондинкой.

Борковская внимательно слушала, хмуря брови и не спуская с меня глаз.

Я тоже присматривалась к ней. До чего же хороша! Яркая, эффектная, выразительное лицо, но лучше всего роскошные медно-рыжие волосы! Под неё можно подделаться, напялив такой парик.

Вопрос вырвался у меня сам собой:

— А кем она для вас была, эта моя покойница из-под ивы? Этот ваш двойник?

— Понятия не имею, — мрачно ответила Борковская. — Я лично никогда с ней не сталкивалась, только слышала о её выходках. Ещё я видела её на фото и, может быть, разговаривала с ней по телефону. Наверное, полиция уже знает больше.

— Даже я знаю больше, — легкомысленно призналась я, — хотя мои сведения весьма односторонние и главным образом опираются на акустические впечатления. Минутку. Что же это мы так сидим! Кофе, чай, вино, пиво — чем вас угостить?

— Я за рулём. Если можно, кофе.

Наконец-то стол между нами обрёл какой-то смысл. Пересказывая Борковской все известные мне сведения, я подумала, что делаю огромную глупость: она выслушает, скажет спасибо и уйдёт себе, а я ничего не узнаю. На фиг мне сдалось такое следствие! Уж она-то обо всей истории узнала гораздо раньше, чем я, и волей-неволей должна была составить себе хоть какое-то мнение обо всем этом безобразии. Пусть и она, черт побери, что-нибудь расскажет!

— Есть три возможности. По крайней мере, я вижу три возможности, — попыталась я её разговорить. — Первая — её убила я, чтобы избавиться от назойливой журналистки. Вторая — её убили вы, чтобы положить конец мерзкой травле. Третья — её убил некто, кто полагал, что убивает вас, или надеялся, что на вас падёт подозрение. Меня, слава богу, исключили в самом начале…

— Когда, почему и каким образом вас исключили? — перебила она.

— Провели следственный эксперимент на месте преступления. Направление выстрела — мне пришлось бы выскочить на самую середину улицы, пропустить жертву вперёд и только потом выстрелить. В общем, изрядно попотеть. Причём на глазах водителя той самой пропавшей машины.